Неточные совпадения
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно,
в глазах у всех солдатики
начали наливаться кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на свои места и
начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести.
Появились ноздри, о которых прежде и
в помине не было, и
начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
Но этим дело не ограничилось. Не прошло часа, как на той же площади
появилась юродивая Анисьюшка. Она несла
в руках крошечный узелок и, севши посередь базара,
начала ковырять пальцем ямку. И ее обступили старики.
И точно, он
начал нечто подозревать. Его поразила тишина во время дня и шорох во время ночи. Он видел, как с наступлением сумерек какие-то тени бродили по городу и исчезали неведомо куда и как с рассветом дня те же самые тени вновь
появлялись в городе и разбегались по домам. Несколько дней сряду повторялось это явление, и всякий раз он порывался выбежать из дома, чтобы лично расследовать причину ночной суматохи, но суеверный страх удерживал его. Как истинный прохвост, он боялся чертей и ведьм.
Пока ее не было, ее имя перелетало среди людей с нервной и угрюмой тревогой, с злобным испугом. Больше говорили мужчины; сдавленно, змеиным шипением всхлипывали остолбеневшие женщины, но если уж которая
начинала трещать — яд забирался
в голову. Как только
появилась Ассоль, все смолкли, все со страхом отошли от нее, и она осталась одна средь пустоты знойного песка, растерянная, пристыженная, счастливая, с лицом не менее алым, чем ее чудо, беспомощно протянув руки к высокому кораблю.
Он
начал появляться всюду, как только вышел
в офицеры.
После обеда, лишь только было он, лежа на диване,
начал кивать головой, одолеваемый дремотой, дверь из хозяйской половины отворилась, и оттуда
появилась Агафья Матвеевна с двумя пирамидами чулок
в обеих руках.
Но только Обломов ожил, только
появилась у него добрая улыбка, только он
начал смотреть на нее по-прежнему ласково, заглядывать к ней
в дверь и шутить — она опять пополнела, опять хозяйство ее пошло живо, бодро, весело, с маленьким оригинальным оттенком: бывало, она движется целый день, как хорошо устроенная машина, стройно, правильно, ходит плавно, говорит ни тихо, ни громко, намелет кофе, наколет сахару, просеет что-нибудь, сядет за шитье, игла у ней ходит мерно, как часовая стрелка; потом она встанет, не суетясь; там остановится на полдороге
в кухню, отворит шкаф, вынет что-нибудь, отнесет — все, как машина.
Пришел
в трактир он
в сквернейшем расположении духа и тотчас же
начал партию. Партия развеселила его. Сыграл другую и вдруг заговорил с одним из партнеров о том, что у Дмитрия Карамазова опять деньги
появились, тысяч до трех, сам видел, и что он опять укатил кутить
в Мокрое с Грушенькой. Это было принято почти с неожиданным любопытством слушателями. И все они заговорили не смеясь, а как-то странно серьезно. Даже игру перервали.
Я даже и общество бросил и гораздо реже стал
появляться в гостях, кроме того что и мода на меня
начала проходить.
Горбуша не имела еще того безобразного вида, который она приобретает впоследствии, хотя челюсти ее и
начали уже немного загибаться и на спине
появился небольшой горб. Я распорядился взять только несколько рыб, а остальных пустить обратно
в воду. Все с жадностью набросились на горбушу, но она скоро приелась, и потом уже никто не обращал на нее внимания.
В открытом море нам встретились киты-полосатики и косатки. Киты плыли медленно
в раз взятом направлении, мало обращая внимания на миноносцы, но косатки погнались за судами и, когда поравнялись с нами,
начали выскакивать из воды. Стрелок Загурский стрелял; два раза он промахнулся, а
в третий раз попал. На воде
появилось большое кровавое пятно. После этого все косатки сразу исчезли.
28-го числа день был такой же пасмурный, как и накануне. Ручьи еще шумели
в горах, но и они уже
начали испытывать на себе заморозки. По воде всюду плыла шуга,
появились забереги, кое-где стал образовываться донный лед.
Хребет Карту сразу пропадал, и вместо него опять
появлялась паутина, и опять она
начинала увеличиваться, приобретая
в то же время быстрое вращательное движение.
В начале ноября было особенно холодно. На реке
появились забереги, и это значительно облегчило наше путешествие. Все притоки замерзли. Мы пользовались ими для сокращения пути и к вечеру дошли до того места, где Дагды сливается с Нунгини. Отсюда, собственно, и начинается река Нахтоху.
Греясь у костра, мы пили чай. Вдруг Чжан Бао что-то закричал. Я обернулся и увидел мираж.
В воздухе, немного выше поверхности воды, виднелся пароход, две парусные шхуны, а за ними горы, потом
появилась постройка, совершенно не похожая ни на русский дом, ни на китайскую фанзу. Явление продолжалось несколько минут, затем оно
начало блекнуть и мало-помалу рассеялось
в воздухе.
Но вот на востоке
появилась розовая полоска — занималась заря. Звезды быстро
начали меркнуть; волшебная картина ночи пропала, и
в потемневшем серо-синем воздухе разлился неясный свет утра. Красные угли костра потускнели и покрылись золой; головешки дымились, казалось, огонь уходил внутрь их.
Отсюда долина Амагу
начала суживаться, и река сделалась порожистой;
в горах
появились осыпи и целые площади, обезлесенные пожарами; зато внизу,
в долине, лес стал гуще; к лиственным породам примешалось много хвои.
Странное какое-то беспокойство овладевает вами
в его доме; даже комфорт вас не радует, и всякий раз, вечером, когда
появится перед вами завитый камердинер
в голубой ливрее с гербовыми пуговицами и
начнет подобострастно стягивать с вас сапоги, вы чувствуете, что если бы вместо его бледной и сухопарой фигуры внезапно предстали перед вами изумительно широкие скулы и невероятно тупой нос молодого дюжего парня, только что взятого барином от сохи, но уже успевшего
в десяти местах распороть по швам недавно пожалованный нанковый кафтан, — вы бы обрадовались несказанно и охотно бы подверглись опасности лишиться вместе с сапогом и собственной вашей ноги вплоть до самого вертлюга…
По его словам, если после большого ненастья нет ветра и сразу
появится солнце, то
в этот день к вечеру надо снова ждать небольшого дождя. От сырой земли, пригретой солнечными лучами,
начинают подыматься обильные испарения. Достигая верхних слоев атмосферы, пар конденсируется и падает обратно на землю мелким дождем.
Странное дело, чем ближе мы подходили к Уссури, тем самочувствие становилось хуже. Котомки наши были почти пустые, но нести их было тяжелее, чем наполненные
в начале дороги. Лямки до того нарезали плечи, что дотронуться до них было больно. От напряжения болела голова,
появилась слабость.
Лудевую фанзу мы прошли мимо и направились к Сихотэ-Алиню. Хмурившаяся с утра погода стала понемногу разъясняться. Туман, окутавший горы,
начал клубиться и подыматься кверху; тяжелая завеса туч разорвалась, выглянуло солнышко, и улыбнулась природа. Сразу все оживилось; со стороны фанзы донеслось пение петухов, засуетились птицы
в лесу, на цветах снова
появились насекомые.
Наконец туман
начал рассеиваться; природа, оцепеневшая от ненастья, стала оживать; послышалось пение жаворонков,
в воздухе опять
появились насекомые.
Летнее утро; девятый час
в начале. Федор Васильич
в синем шелковом халате
появляется из общей спальни и через целую анфиладу комнат проходит
в кабинет. Лицо у него покрыто маслянистым глянцем; глаза влажны, слипаются;
в углах губ запеклась слюна. Он останавливается по дороге перед каждым зеркалом и припоминает, что вчера с вечера у него чесался нос.
По окончании обеда
начали разносить десерт, и между прочим шпанские вишни, которые
в эту пору года только что
появились.
Беседа
начинает затрогивать чувствительную струну матушки, и она заискивающими глазами смотрит на жениха. Но
в эту минуту, совсем не ко времени,
в гостиную
появляется сестрица.
Именно
в начале XX века
появились у нас люди двоящихся мыслей.
И вместе с башней Троекуров
начал строить свой дом, рядом с домом Голицына, чтобы «утереть ему нос», а материал, кстати, был под рукой — от Сухаревой башни. Проведал об этом Петр, назвал Троекурова казнокрадом, а все-таки
в 1691 году рядом с домом Голицына
появились палаты, тоже
в два этажа. Потом Троекуров прибавил еще третий этаж со сводами
в две с половиной сажени, чего не было ни до него, ни после.
За час до
начала скачек кофейная пустеет — все на ипподроме, кроме случайной, пришлой публики. «Играющие» уже больше не
появляются: с ипподрома —
в клубы,
в игорные дома их путь.
Роскошь поразительная. Тишина мертвая — кроме «инфернальной», где кипела азартная игра на наличные:
в начале этого века среди членов клуба
появились богатые купцы, а где купец, там денежки на стол.
С восьмидесятых годов, когда
в Москве
начали выходить газеты и запестрели объявлениями колокольных заводов, Сухаревка перестала пускать небылицы, которые
в те времена служили рекламой. А колоколозаводчик неукоснительно
появлялся на Сухаревке и скупал «серебряный звон». За ним очень ухаживали старьевщики, так как он был не из типов, искавших «на грош пятаков».
Ровно
в полдень,
в назначенный час открытия, двери магазина отворились, и у входа
появился громадный швейцар.
Начали съезжаться гости, сверкая орденами и лентами, военное начальство, штатские генералы
в белых штанах и плюмажных треуголках, духовенство
в дорогих лиловых рясах. Все явились сюда с какого-то официального богослужения
в Успенском соборе. Некоторые, впрочем, заезжали домой и успели переодеться. Елисеев ловко воспользовался торжественным днем.
В голосе Лотоцкого
появились какие-то особенные прыгающие нотки. Он
начал скандовать, видимо наслаждаясь певучестью ритма. При дательном падеже к голосу учителя тихо, вкрадчиво, одобрительно присоединилось певучее рокотание всего класса.
Из простого зауральского села он превратился
в боевой торговый пункт, где
начала развиваться уже городская торговля, как лавки с красным товаром, и даже
появился галантерейный магазин.
Мне именно и нужно было
в сад: как только я
появлялся в нем, на горке, — мальчишки из оврага
начинали метать
в меня камнями, а я с удовольствием отвечал им тем же.
Впервые японцы
появились на юге Сахалина лишь
в начале этого столетия, но не раньше.
Такое неравномерное распределение полов неизбежно
в ссыльной колонии и уравновешение может произойти только с прекращением ссылки или когда на остров
начнет приливать иммиграционный элемент, который сольется со ссыльным, или
появится у нас своя мистрис Фрей, которая будет энергически пропагандировать мысль об отправлении на Сахалин для развития семейственности транспорта честных девушек из бедных семейств.
Лебеди прилетают почти всегда попарно;
появляются весной довольно рано,
в начале апреля, когда по большей части все еще бывает покрыто снегом.
Судя по времени
начала их крика, подумать, что коростели
появляются очень поздно, но это будет заключение ошибочное: коростели прилетают едва ли позднее дупельшнепов, только не выбегают на открытые места, потому что еще нет на них травы, а прячутся
в чаще кустов,
в самых корнях,
в густых уремах, иногда очень мокрых, куда
в это время года незачем лазить охотнику.
В половине этого месяца они
появляются уже отдельными выводками по отлогим берегам прудов и озер, потом собираются к отлету большими стаями по большим рекам и огромным степным озерам и
в начале августа совершенно пропадают, по крайней мере
в тех местах Оренбургского края, где я жил и охотился; вероятно, где-нибудь поюжнее они держатся долее.
Как только
появились первые проблески рассвета, мы снялись с бивака и пошли к Сихотэ-Алиню.
В лесу по-прежнему было тихо. Ни малейшего ветерка. Длинные пряди бородатого лишайника висели совершенно неподвижно. День
начинал брезжить.
Кроме самого почтительного изъявления преданности,
в письмах этих
начинают иногда
появляться (и всё чаще и чаще) некоторые откровенные изложения взглядов, понятий, чувств, — одним словом,
начинает проявляться нечто похожее на чувства дружеские и близкие.
В течение двух недель Федор Иваныч привел домик Глафиры Петровны
в порядок, расчистил двор, сад; из Лавриков привезли ему удобную мебель, из города вино, книги, журналы; на конюшне
появились лошади; словом, Федор Иваныч обзавелся всем нужным и
начал жить — не то помещиком, не то отшельником.
Свечка горела
в углу, чем-то заставленная,
в окнах
появилась белизна, я догадался, что
начинает светать; это меня очень ободрило, и скоро я заснул вместе с матерью и сестрою.
повторяла m-me Пиколова своим довольно приятным голосом. Губернатор при этом потрясал только ногой и лежащею на ней шляпой… Когда занавес опустили, он как-то судорожно подмахнул к себе рукою полицеймейстера, что-то сказал ему; тот сейчас же выбежал, сейчас поскакал куда-то, и вскоре после того
в буфетной кухне театра
появились повара губернатора и
начали стряпать.
— Послушайте, —
начала Фатеева (на глазах ее
появились слезы), — вы можете теперь меня не уважать, но я, клянусь вам богом, полюбила вас первого еще настоящим образом.
В прежнем моем несчастном увлечении я больше обманывала самое себя, чем истинно что-нибудь чувствовала.
Появилась Наташа, она тоже сидела
в тюрьме, где-то
в другом городе, но это не изменило ее. Мать заметила, что при ней хохол становился веселее, сыпал шутками, задирал всех своим мягким ехидством, возбуждая у нее веселый смех. Но, когда она уходила, он
начинал грустно насвистывать свои бесконечные песни и долго расхаживал по комнате, уныло шаркая ногами.
В уголовной сфере, вместо прежних театральных воров,
начали появляться воры заправские, к которым уж никак нельзя было применить кличку жертв общественного темперамента.
В наличности этой трещины еще более убедили меня дальнейшие сношения с Крутицыным. С течением времени
в квартире его
начали появляться «посторонние» личности. И хотя он очень предупредительно представлял нас друг другу, но я всегда чувствовал при этом невольную неловкость. Или придешь так, что «посторонняя» личность уже тут, и тогда она немедленно снимается с места и — со словами:"Итак,
в таком-то часу…" — удаляется восвояси.
Впрочем, надобно сказать, что и вся публика, если и не так явно, то
в душе ахала и охала. Превосходную актрису, которую предстояло видеть, все почти забыли, и все ожидали, когда и как
появится новый кумир, к которому устремлены были теперь все помыслы. Полицейский хожалый первый завидел двух рыжих вице-губернаторских рысаков и, с остервенением бросившись на подъехавшего
в это время к подъезду с купцом извозчика,
начал его лупить палкой по голове и по роже, говоря...
[
В прежние времена — да, пожалуй, и теперь это не перевелось — когда,
начиная с мая месяца, множество русских
появлялось во Франкфурте, во всех магазинах цены увеличивались и получали название: «Russen-, или — увы! — Narren-Preise».